Рапорт об обнаружении признаков преступления. В ст. 143 УПК РФ о нем всего «пара слов». Цитирую — «Сообщение о совершенном или готовящемся преступлении, полученное из иных источников, чем указанные в пунктах 1, 2 и 4 части первой статьи 140 настоящего Кодекса, принимается лицом, получившим данное сообщение, о чем составляется рапорт об обнаружении признаков преступления». И все. Никакой конкретики.
Зачем он нужен?
Согласно ст. 84 УПК РФ рапорт является доказательством по делу, он признается «иным» документом. Конечно же если он соответствует определенным требованиям.
Если он удостоверен подписью сотрудника его подавшего, если он содержит необходимые сведения о признаках обнаруженного преступления, об источнике полученных сведений. Это в теории.
На практике рапорт рассматривается как повод к возбуждению уголовного дела и без указания на источник сведений. Это «неправильно», но…
Вопрос «на засыпку» …
С источником сведений почти всегда бывают «проблемы». В особенности, когда оперативники осуществляют провокацию преступления, что является повсеместной практикой. Согласно ч. 1 ст. 75 УПК РФ без указания источника информации рапорт не может являться допустимым доказательством.
Как оперативники «решают» этот вопрос?
Они заявляют, что сведения об источнике получения информации составляют государственную тайну. И все. «Просто и сердито».
Даже в суде, когда председательствующий, понимающий, что свидетель оперативник нагло врет, задав ему соответствующий вопрос получает ответ, что дескать это государственная тайна. Суд такое неуважение «глотает», выносит обвинительный приговор.
А что же ему остается? Нет, конечно, всегда есть варианты, но…
Я допускаю, что эти сведения возможно стали известны оперативнику от лица, сотрудничающего на конфиденциальной основе с органами, осуществляющими разведывательную, контрразведывательную и ОРД.
В этом случае, при отсутствии письменного согласия «стукача» в рапорте сведения о нем не указываются. Это указано и в п. 4 ст. 5 ФЗ «О государственной тайне» и ч. 1 ст. 12 ФЗ «Об ОРД».
Конечно же если сам подающий рапорт является «первоисточником», то все намного проще. Да. Такие случаи бывают.
Например, рапорт сотрудника ДПС, ППС, который является очевидцем совершения преступления, а в последующем свидетелем. Непосредственное обнаружение сотрудником признаков преступления может быть связано с фактическим задержанием им преступника.
Оперативники часто подают рапорт о «внезапном и незапланированном» обнаружении признаков преступления в ходе производства ОРМ. Результаты ОРД могут служить поводом для возбуждения дела. Так гласит ст. 11 ФЗ «Об ОРД».
Такой рапорт, результаты проведения ОРМ, сначала рассекречиваются, затем передаются следствию в установленном законом порядке. Следователь затем проводит проверку, принимает решение о возбуждении уголовного дела.
Согласно п. 1 ч. 1 ст. 40 УПК РФ, органы, осуществляющие ОРД, сами одновременно являются органами дознания и имеют право самостоятельно возбудить уголовное дело при обнаружении признаков преступления.
Все это выглядит смешно, по меньшей мере…
Видимо, законодатель «захлопотался». Согласно ФЗ «Об ОРД» основанием для проведения ОРМ являются уже ставшие известными соответствующим органам сведения о признаках преступления, если нет достаточных данных для решения вопроса о возбуждении дела.
Без «достаточных данных» ОРМ незаконно, нет оснований его проведения, а если они были, то надо не осуществлять провокацию преступления, а незамедлительно принять меры к возбуждению уголовного дела, передать их следствию.
Есть такое понятие, как оперативно – розыскная (процессуальная) проверка. Надуманное понятие. О какой проверке может идти речь, когда закон обязывает оперативника подать рапорт об обнаружении признаков преступления согласно ст. 143 УПК РФ, а не проводить «проверку» согласно ст. 7 ФЗ «Об ОРД» и уже потом, «закрепившись», подать рапорт об обнаружении признаков преступления.
Я считаю, если рапорт не подается незамедлительно, то осуществляется провокация. По — моему, это очевидно. Жаль, что только я, а не судьи, которые это «не замечают»…